Жена брата
Когда-то давно я жил на Крайнем Севере, за Полярным кругом, в тундре. Летние отпуска старался проводить на море. Но, поскольку прямых рейсов до Сочи не было, приходилось делать пересадку в одном крупном сибирском аэропорту. И мне это было даже как-то на руку, потому, что в этом городе жил мой родной, младший брат со своей женой Леной, и уже довольно взрослой дочерью Аней, заканчивающей институт. Кроме промежуточной акклиматизации, которая просто необходима северянам при таких перелётах, это давало мне возможность повидаться с братом, попить пивка, пообщаться хотя бы несколько дней в году. Мы подолгу, а порой, почти, и до утра, засиживались на кухне за разговорами, воспоминаниями, обсуждениями лет, прошедших и планах на будущее, потягивая, когда пивко, а когда и водочку.Частенько к нам присоединялась и его жена. Она была лет на десять моложе меня, но моложе брата только на два года. Она вместе с нами выпивала, вместе курила, поддерживала общие темы разговора, когда у неё было настроение, а потом потихоньку и незаметно уходила спать. Была она очень весёлая, компанейская, в меру начитанная девочка и могла поддержать разговор на любую тему. Но с годами хорошее настроение появлялось у неё всё реже и реже. В такие дни, для меня лично, наступал сущий кошмар! Принести бутылку пива в дом стало нельзя, закурить на кухне стало нельзя, любое неосторожное слово или действие вызывало кучу недовольства: крик, шум — в общем скандал за скандалом. В такие дни я вообще старался не появляться дома, а отсиживаться где-нибудь у друзей, чтобы не видеть и не слышать этой мегеры. Но брат всё равно отыскивал меня и возвращал в дом. Поскольку негоже родному брату, приехавшему раз в году, ночевать где ни попадя, дожидаясь самолёта, чтобы продолжить путешествие в свой любимый Сочи!
Надо сказать, что эта самая Лена, внешне, была даже очень ничего себе! Невысокого росточка — где-то в районе 160-165 см. (как на зло такие мне, почему-то, особенно нравятся). У них, как правило, намного рельефнее как фигурка в целом, так и отдельные её части. У них намного точенее ножки, более округлая и упругая попочка и даже титечки на такой фигурке кажутся намного объёмнее! Мне кажется именно к таким девочкам и применимо уменьшительно-ласкательное, нежное слово «малышка»! Густые, смоляной черноты волосы, подстриженные в каре и довольно милое личико, завершали описание этой, в общем-то, привлекательной девочки. Но характер, как я выяснил с годами, не дай Бог никому! И всегда, с тех пор как я её узнал после свадьбы, с молодых лет, и до сих пор, когда ей уже под пятьдесят, она ходила по квартире либо в мужниной футболке, длинной в аккурат до той линии, где ягодицы переходят в бёдра, либо в тёмно-синем, шёлковом халатике, с месяцем и звёздами, запахнутом только узеньким пояском ровно такой же длинны! Ну и как, я вас спрашиваю, мне на всё на это было смотреть?
Более того, в силу своей миниатюрности, она целиком, вместе с ногами, умещалась на обыкновенной кухонной табуретке и любила сидеть либо, подогнув под себя одну ногу, либо вообще усевшись на неё по-турецки! При этом её совершенно не волновало, что каждый раз для всех окружающих открывался прелестный вид на её неизменно белые трусы, даже если за столом собиралось по 4-5 совершенно посторонних мужиков, друзей брата, которые частенько, в течение дня, мотаясь по городу, заскакивали чисто попить чайку — кофейку. Меня это всегда смущало, мне было не очень удобно смотреть на это когда, например, она наклонялась к мусорному ведру или к холодильнику. Но я не вмешивался и не делал замечаний — чужая семья, что я буду влезать, да и кто я такой — приезжаю раз в год, максимум на неделю — оно мне надо? И тем ни менее её взбалмошный, невыносимый, психованный и непредсказуемый характер злил меня до умопомрачения, до полного бессилия! Но приходилось помалкивать, копить и топить в себе эту злость, и молча ждать своего самолёта. И так продолжалось много лет.
И вот однажды, сейчас уже не помню в который это было раз, десятый, а может двадцатый, когда до вылета мне оставалось уже, буквально, двое суток, брату срочно понадобилось куда-то уехать. А Лена объявила, что сегодня с подружками они идут в кабак и, что вернётся она, возможно, очень поздно, и что остаюсь я совсем один! Ну, что ж? Один так один! Мне не привыкать, тем более, что хоть немного побуду без этой фурии! Сходил в магазин, очень основательно затарился пивом, поскольку это мой наилюбимейший напиток, потому, что даже до сих пор я не знаю сколько в меня его может влезть! И вот сижу я, потягиваю пивко. Время 12 ночи — Ленки нету! Час ночи — нету! Начало второго — раздаётся звонок в дверь. Открываю и что я вижу? Какие-то две подружки-хохотушки держат подмышки, буквально навису, пьяную в хлам эту Лену, всучивают её мне и со словами: — «Ну всё, мы побежали, нас машина ждёт!» — скрываются по ступеням лестничной клетки! Лена моя настолько пьяная, что даже не мычит! Занёс я её в спальню, положил на кровать, накрыл пледом и вернулся на кухню пить пиво. Прошло минут десять — слышу что-то гремит в прихожей. Выхожу, Лена от стены к стене, почти ползком, стремится к туалету. Завёл я её в туалет и, прикрыв за собой дверь, вернулся на кухню к пиву. А ведь у нас в квартирах туалеты всегда рядом с кухней строят и слышимость просто превосходная. Прошло, примерно, полчаса — за стеной тишина и не слышно было, чтобы дверь хлопала...
— Чо-то больно долго ссыт, — подумал я, — не случилось бы чего. Посмотреть бы надо!
Захожу — сидит эта Лена на унитазе, трусы на щиколотках, и спит! Ну, думаю, блядь, теперь таскайся с тобой, сучка! А куда деваться-то? Живой ведь человек и родня, тем более, какая ни какая! Снова взял на руки и понёс в спальню. Уже без трусов. Из одежды только лифчик. Снова уложил её, она тут же свернулась калачиком, в позу эмбриона. Так в тундре замерзающие люди сворачиваются, так и помирают от холода. Приходилось видеть такие трупики. Накрыл я её потеплее, чай здесь-то не тундра, совсем не замёрзнет, все межкомнатные двери открытыми оставил, чтоб слышно было и пошёл дальше пиво пить. Слышу — рыгать начала! Выматерился и пошёл посмотреть, что там да как. Как лежала калачиком на боку, так и блюёт, не меняя позы, прямо на подушку! «Да твою же мать!» Притащил ей тазик, подвинул голову ближе к краю кровати, чтоб не захлебнулась, подложил под щёку какую-то пелёнку, а сам снова на кухню.
Сижу и думаю: — «Блядь, сколько она мне крови попортила, сколько она мне нервов потрепала, а вот теперь, сука, нянчись тут с тобой как с грудной! А ведь за сорок уже девочке-то!» Тем временем слышу — вторая волна рвоты прошла и всё стихло. Посидел я ещё немного и пошёл посмотреть, чем там дело кончилось? В какой позе лежала, так и лежит моя ненаглядная красавица, только тазик чуть ли не наполовину заполнен, да на пелёнке под щекой почти столько же! Убрал я это всё, лицо аккуратненько влажной салфеткой вытер, и такая меня злость взяла, что от этой злости, да ещё при виде голой бабы, хуй у меня встал как посох у Деда Мороза! Свет из прихожей, через открытую дверь так спальню освещает, что и свет включать не надо! Лежит она на боку, калачиком, коленки аж к самому подбородку подтянутые, а сзади вся пиздёночка как на картине в какой-нибудь галерее! Такая чистенькая, такая гладенькая! Я по этой щелочке пальцами провёл — ну очень мягонькая, просто бархатистая! Решил я туда ей пальчик вставить, чтоб ещё и на вкус попробовать. Не успел я и пол пальца ввести, как её будто током ударило. Всё тело вздрогнуло, передёрнулось и в тоже мгновенье замерло, как и лежало.
— Ну, подумал я. — значит живая, значит жить будет!
Ввёл я палец в её пиздёночку до самого конца, сделал там несколько круговых движений — никакой реакции! Понюхал я его и даже на вкус попробовал — такой дурманящий и пьянящий вкус и аромат, что прям тут же и кончить готов был!
— Уж сегодня-то я с тобой за всё рассчитаюсь, сегодня ты мне за всё заплатишь, родственница ёбаная, золовка блядь! Название-то какое придумали суки! Кто его только придумал! — сказал я ей в полголоса.
Тем временем, спустив с себя шорты вместе с трусами до колен я подставил свой член прямо к её губам и к носу. Никакой реакции с её стороны это не вызвало. Тогда, слегка нажав ей на подбородок и отодвинув вниз нижнюю челюсть я вставил ей в рот головку своего члена. Почувствовав во рту что-то лишнее, она начала двигать языком, пытаясь хоть что-то сделать или освободить свой рот. Но поскольку голова её после рвоты всё так же лежала на самом краю кровати, мне было очень удобно вставлять ей в рот, а вот освободиться у неё не было ни каких сил, ни возможностей. Так потихоньку я начал трахать её в рот всё глубже и глубже приговаривая: — «На, сучка, соси, мегера, ёбаная! Я долго терпел твои выходки... Вот теперь тебе за это хуй в рот!» Вдруг мне показалось, что она начала реагировать не столько на хуй во рту, сколько на мои слова. Её руки зашевелились начали как-то непроизвольно и бесцельно махать в пространстве. Ленка медленно начинала приходить в чувство. Вот она открыла свои мутные глаза и по её мычанию я понял, что она хочет что-то сказать. Взяв мой хуй в ладонь, она пыталась его толи подрочить себе в рот, толи освободиться от него.
— А-а-а, сучка, нравится тебе мой хуй во рту, нравится тебе, когда я тебя в рот ебу? Ты сука давно это зарабатывала, ты давно на это нарывалась, тварь ёбаная!
— У, у. у угу у. у. у. угу, угу у. у только и можно было услышать в этом мычании, но ни чего не разобрать.
Тогда я вытащил член из её рта, но заметил, что из руки она его не выпускает и не пытается оттолкнуть его или как-то освободиться.
— Это ты что ли? А где это я? Как ты меня нашёл? А где все-то? А сколько сейчас времени? — мычала она заплетающимся языком.
Ну, в общем, как-то, худо-бедно, мне, всё-таки, удалось растолковать ей ответы на все её вопросы. Вопросы задавать она уже могла, а вот управлять телом и конечностями осознанно и скоординировано, видимо ещё нет. И тут же посыпалась новая серия вопросов:
— А ты че тут делаешь-то?
— Живу я здесь, что не знаешь? Пять дней уже живу и через два дня уезжаю! Неужели водка тебе вообще всю память растворила, а не только то, что было в кабаке?
— Нет, че ты делаешь тут, в моей спальне?
— Так вот говно за тобой, пьяницей, убираю!
— Нет, это-то я поняла! А почему я голая? Ах, да... Ой, блядь! Ну пиздец! Я совсем охуела! Ой, блядь, это ж надо было так нажраться! А член-то твой почему у меня во рту был? Ты что меня в рот ебал, что ли?! Ты че совсем охуел?! А если брат твой узнает? Что тогда будет?! Это же пиздец всем будет!
— Ну, во-первых, ни чего, ни о чём и никогда он не узнает! Да и как он это узнает? Ты сама расскажешь или попросишь кого? А во-вторых, кому он поверит быстрее — родному брату или бабе, которая нажралась до беспамятства, хуй знает где и с кем, и которую приволокли к дверям квартиры уже выебанную?!
— А меня че уже выебанную привели?
— Не знаю! Я не знаю, а ты не помнишь! А злой я на тебя уже и не помню сколько лет! Сколько лет ты старалась, чтобы я к родному брату не приезжал?! Сколько лет ты мне гадости делала?! Так, что вот и отливаются тебе, кошечка, мышкины слёзки! Ни куда ты сегодня от меня не денешься, да и деваться тебе некуда! Так, что открывай свой милый ротик и давай ещё пошалим!
С этими словами я положил свою ладонь ей на затылок и вложил в её распрекрасный ротик свой, уже порядком увядший за это время, член. Теперь уже она делала это вполне уверенно и осознанно. Но не прошло и трёх минут, как она вдруг вытащила член изо рта, опустила руку и сказала:
— Всё, больше не могу, я хочу спать! Делай что хочешь, хоть убей, но я хочу спать! — с этими словами она опустила голову на подушку и, кажется, заснула крепким сном. Такого поворота я никак не ожидал! Я понимал, что будить пьяного и уставшего человека совершенно бесполезно! Но ведь я не только не залил её спермой, как мечтал, но даже и просто не кончил! Недолго думая я перелез через неё и плотно прижался к её очаровательной попочке. Коленочки согнуты и прижаты к груди, а при этом пиздёночка получается наиболее доступна! Рукой приставив свой член к её дырочке, немного надавил — и вот уже головка погрузилась в горячее и мокрое влагалище. Ещё одно движение и член полностью погрузился в распрекрасную ту благодать! При этом Лена не издала ни вздоха, ни выдоха и ни одна мышца на её теле даже не дрогнула. Я начал её трахать всё ускоряясь и ускоряясь вводя член так глубоко, насколько это только возможно! Её пиздёночка начала реально хлюпать и обжигать неимоверным жаром мой член. Из её груди вырвалось несколько коротких стонов, больше похожих на мычание, и я кончил прямо в неё, упершись в самую шейку матки. Мне показалось, что она так и не почувствовала этого и так и не проснулась. Выждав ещё некоторое время, пока член сам не выпадет из её дырочки я встал и пошёл в свою комнату, и, вдруг, подумал: — «С этой овцы хоть шерсти клок!» Спать до утра оставалось не больше двух — трёх часов!
Проснулся я от того, что кто-то на кухне гремел посудой. Мне стало это любопытно и я пошёл посмотреть.
Ленка с растрёпанными волосами и в своём миниатюрном халатике стояла возле раковины спиной ко мне, и мыла чайную чашку. Я подошёл к ней сзади, просунул подмышками ей свои руки и взял в ладони её титечки, упёршись бугорком своих штанов в её попочку.
— Я хочу тебя — шепнул я ей на ушко.
— Угу, ответила она равнодушно, продолжая мыть чашку. — ты что, блядь, выебал меня ночью что ли? Проснулась утром — вся пизда мокрая и липкая! Что это ещё за дела такие?! Кто тебе разрешил?!
— Ну, так ведь и слов запрета или отказа я не слышал — произнёс я с такой нежностью в голосе, на которую только был способен.
— И че теперь? — с некоторым раздражением в голосе спросила она.
— Да ничего. Будем жить как жили и всё. Будь-то ничего и не было, вот и всё.
— Ну ты точно ебанутый... — спокойно произнесла она.
Ленка перестала мыть посуду, вытерла руки кухонным полотенцем и, освободившись от моих рук, присела на табуретку у стола.
— А ты думаешь, что только у ебанутых может встать, когда они видят перед своим носом голенькую девушку с попочкой и кисочкой на переднем плане? Да при такой картинке даже у импотента встанет!
— Блядь, точно говорят: — «Баба пьяная — пизда чужая!» — буркнула она в ответ и подпёрла рукой тяжёлую с похмелья голову.
— Ну не совсем чужая. Если уж так разобраться, то она мне как бы родственница даже — усмехнулся я, — пизда-то золовкина, а не бабы с улицы! Извиняться я не собираюсь, да и не за что, собственно, но кайф от твоей девочки и от тебя я получил такой, какого даже не припомню и теперь никогда не забуду! Ведь ты даже помахивала мне как могла, как получалось! Но я это очень даже оценил!
— Блядь, — ничего не помню вообще!
Я подошёл к ней, взял в ладони её лицо, слегка приподнял и глядя в её виноватые глаза сказал:
— Да ладно тебе! Что ты так убиваешься-то? Ну подумаешь — родственник выебал, что-такого-то? Нечего было в своих мини халатиках и маечках передо мной своей попкой крутить! У меня всё время на тебя вставал — а тут такой случай! Упустить его было бы непростительной ошибкой!
— Всё, проехали! Конечно, сама виновата! И че я так нажралась-то вчера?! Вообще ничего не помню!
Во входной двери послышался какой-то шум. Это дочь Анька возвращалась со своих студенческих гулянок. Я отошёл от Ленки и прислонился к подоконнику. Заскочив на кухню, она кинула «привет» и убежала в свою комнату.
— А у тебя, я смотрю, до сих пор стоит, — сказала Ленка поглаживая ладонью бугор на моих штанах. — ты же, вроде, кончил в меня, че не хватило, что ли?
— Хватило, конечно, но такую девочку можно бесконечно хотеть!
— Понятно, — протяжно сказала она. — А вот как мне себя чувствовать?! Вроде бы и оттраханая, и полная спермы, в внизу всё горит, и просит ещё чего-то!
— Ну, наверно, не трудно догадаться чего!
— Наверно... — тихо и нежно ответила она, прижимая ладонь к бугорку на моих штанах и пытаясь обхватить его. — Давай потрахаемся, сказала она, подставляя для поцелуя мне свои губы.
— Пойдём в комнату.
— Нет, прошептала она, — давай здесь.
— А вдруг Анька войдёт?!
— Ну и что?
— Как это что?! — возмутился я. Ни хрена себе «ну и что»!
— Да она мне ближе и больше чем дочь, ближе чем самая сокровенная подружка. Она знает обо мне абсолютно всё, до последней капельки! Она знает, когда и как мне сломали целку, с кем, когда и как я трахаюсь, когда и с кем впервые изменила мужу, так же, как и я всё знаю о ней! У нас с ней нет даже малейших секретов. Трахни меня прямо здесь! Ну зайдёт и зайдёт! Что-такого-то? Посмотрит и уйдёт! Давай трахаться, — неожиданно прошептала она, — она ещё ни разу не видела, как меня трахают, только из моих рассказов знает.
Меня будто обухом по голове ударили! Я не мог понять, как такое возможно?! Как вообще может такая мысль прийти в голову нормальному человеку?! Для меня это был просто шок! И вдруг в голове у меня предательски мелькнуло: — «Да ей же 24 года!» Но эту мысль я постарался как можно быстрее прогнать от себя. Лена начала медленно приседать, одновременно стягивая с меня шорты вместе с трусами. Мой напряжённый член выскочил перед её лицом как на пружине чёрт из табакерки. Взяв его в кулачок, она начала его медленно подрачивать прямо напротив своих губ. Потом взяла его губами, пропуская всё глубже и глубже, и вот уже она просто трахала себя в рот, не переставая энергично дрочить рукой. Вторая её рука опустилась к своей пиздёнке и я понял, что и сама себе она решила подрочить. Вдруг боковым зрением я увидел, что в дверях появилась Анька! Для меня это был ужас! Скрестив руки на груди и опершись плечом на дверной косяк, она стояла в дверном проёме и молча смотрела на нас.
— Че это вы тут делаете? — довольно спокойно и даже как-то обыденно спросила она, — всё понятно...
От такой неожиданности и испуга я не знал, что и как ответить, я просто онемел от ужаса! А её мама не могла и, кажется, не собиралась ничего отвечать по причине занятости своего речевого аппарата. Постояв так пару секунд и не дождавшись ответа, она повернулась и уже из коридора только крикнула: — «Ну ладно, я пошла!» А ещё через минуту было слышно, как за ней захлопнулась входная дверь.
— Ты че, офанарела? — закричал я на Ленку, — че это сейчас было? Вы что тут, совсем охуели что ли?
— Да ладно ты, не ори, не у себя дома! — спокойно сказала она. Что-такого-то? Ничего страшного не произошло! Ну подумаешь племянница у дядьки член увидела, ну и что? От тебя что, убыло что ли?
Я снова потерял дар речи!
— Ладно, пойдём в комнату, на кровати по нормальному потрахаемся, а то я той ночью ничего не поняла, да и почти ничего не помню — смутно всё... Пойдём, поебёшь меня трезвую. Вон у меня уже по ляжкам сок стекает. Так с похмелья ебаться хочется! Нужно чтоб кровь разогрелась, да по телу разбегалась!
По пути в комнату она распустила поясок своего халатика, спустила его с плеч на пол, легла на диван, на спину и раздвинула согнутые в коленях ножки...
https://pizdeishn.org/izmena/818-zhena-brata.html
71 162